Восхитительная постмодернистская комедия нравов ХХ века, роман о молекулярных броуновских отношениях призраков нескольких «потерянных поколений», который вписывается в координатную сетку Вирджинии Вулф или Олдоса Хаксли. В нем прослеживаются судьбы нескольких поколений довольно преуспевающих семейств штата Нью-Йорк, поэтому это еще и семейная сага, охватывающая значительный кусок ХХ века — от 1930-х годов до 1960-х. Кроме того, это роман о живописи и искусстве ХХ века, о тайне творчества, об истинных и мнимых его ценностях, об оригиналах и подделках. Еще, конечно, это «роман взросления», и тут очевидной будет параллель с более поздним романом Пола Остера «4 3 2 1». Это жульнический роман со своей детективной интригой, тайнами и неожиданными поворотами сюжета. И, наконец, слои иронии, мета-иронии и пост-иронии тут мастерски собраны в такую изящную китайскую шкатулку-головоломку, что разбираться с «Сигаретами» — сплошное читательское наслаждение, и вот в этом роман не похож уже совершенно ни на что. «Сигареты» — энциклопедия литературы ХХ века, настолько увлекательная при этом, что оторваться от нее решительно невозможно до самого конца.
И при всей виртуозности и изобретательности своих сюжетных конструкций Мэтьюз остается очень человечным: стиль его легок, сладостен и разнообразен настолько, что автор мог бы писать им не о судьбах прожигателей жизни из американской глубинки середины прошлого века, а пересказывать телефонную книгу или каталог бытовой техники. А излагать сюжет этой книги — даже в формате аннотации — дело заведомо гиблое. Для начала перед нами встает вопрос: какой из двух десятков сюжетов, сотканных в гобелен ослепительной красоты, взять и сделать вид, будто роман повествует именно об этом? О чем же он на самом деле, этот роман, читателям предстоит определить самим.
«Сигареты» имеют тонкую, но строгую архитектуру решетки: если мы сосредоточимся на свете, просачивающимся сквозь отверстия этой решетки, то увидим то, что скрывается от более поверхностного взгляда.
Гилберт Соррентино
Блестящая социальная комедия нравов в стиле Джейн Остин о непостижимой природе человеческих взаимоотношений.
Washington Post Book World
Блестящая и тревожная книга. Мэтьюз вплетает в каждую из сюжетных нитей куда более неожиданные повороты, чем вы найдете в огромном викторианском романе.
Los Angeles Times
Мэтьюз следует экспериментальной традиции Кафки, Беккета и Джойса, хотя его классический, остроумный стиль делают его близким к Владимиру Набокову, Джейн Остин и Ивлину Во.
The Paris Review